«Бог на стороне больших батальонов». Армия должна быть всенародным делом

В наши дни увлечение маленькой высокопрофессиональной хорошо оснащённой армией возможно только до тех пор, пока драться приходится с заведомо слабейшим противником, не способным противопоставить этой армии ни армию, столь же

Вынесенные в заголовок слова Наполеона Карловича Бонапарта не раз опровергались историей: маленькие высокопрофессиональные армии так часто справлялись с большими, но плохо подготовленными, что слова Александра Васильевича Суворова «воюют не числом, а умением» мы воспринимаем как аксиому. В самом деле, Суворов провёл 62 сражения, во всех победил, и только в одном из них имел войска, численно сопоставимые с противником. Правда, последний его поход — в Швейцарию — закончился отступлением, ибо французские войска были хотя и обучены явно хуже русских, зато настолько больше, что на их разгром не хватило бы всего суворовского искусства.

Небольшое отступление от темы. У нас принято считать главной причиной суворовской неудачи предательство союзников: австрийцы не только не пришли вовремя, но и не обеспечили снабжение войск. Но мне представляется куда более существенной ошибка самого Суворова, порождённая отсутствием опыта действий в горах. Он спланировал манёвр, не раз удавшийся ему на равнине: два русских (под командованием Чернышёва и самого Суворова) и два австрийских отряда должны были по четырём проходам выйти в долину, где расположились французы, и одновременным ударом сокрушить противника, не давая ему маневрировать резервами. Но в горах очень трудно соблюдать запланированную скорость перемещения, а средств связи, достаточно быстрых для синхронизации движения отрядов, тогда ещё не было. В результате французы смогли сосредоточивать силы последовательно против каждого отряда — и отбросили их все. Отряд Суворова вышел в долину последним — и оказался принуждён не просто отойти, а отступать от наседающего по пятам многократно превосходящего противника. Сам отход по почти неприступным горам был чудом искусства и отваги — но если бы те же австрийцы помогли Суворову хотя бы советом, проистекающим из их собственного многовекового опыта горной войны, то он, несомненно, создал бы лучший план удара.

Суворов — известнейший, но далеко не единственный многократный победитель численно превосходящего противника. Конечно, чаще всего такая победа обеспечена существенным неравенством опыта, обучения, организации, технической оснащённости войск.

Например, главной причиной побед самого Суворова была головокружительная, невообразимая для других армий того времени скорость перемещения его войск. Дело тут не только в выучке легендарных чудо-богатырей. Главное — новый способ их питания. С незапамятных времён солдаты на привале сами себе готовили еду. Задерживались на несколько часов — но почти не отдыхали. Суворов стал высылать в намеченное место привала конный обоз с конным же боевым охранением. Кашевары, прибыв на место, сразу же брались за работу — и пришедшую пехоту встречала готовая горячая пища. Привалы стали куда короче, а отдыхали солдаты лучше и двигались потом куда быстрее, чем при старом методе. Следующим этапом ускорения марша стала походная кухня — её изобретатель полковник Антон Фёдорович Турчанович создал её в 1903-м, испытал в русско-японской войне 1904–1905-го годов и получил патент в 1907-м. С тех пор пока ничего лучшего по этой части не придумано.

Бывали и другие причины. Ещё с античных времён при столкновениях европейских войск с азиатскими или африканскими дело решала лучшая организованность: правильный строй легко одолевает бесформенную толпу. Да и разница в вооружении работала: лучше защищённая греческая тяжёлая пехота — опять же в правильном строю — легко громила персов; сравнительно дальнобойный огнестрел одолевал любое число лучников, просто не подпуская их на дистанцию, где они могли воспользоваться преимуществом в скорострельности; а уж в 1898-м британский поэт Беллок гордо написал: «Whatever happens, we have got the Maxim gun, and they have not» — «На каждый вопрос есть чёткий ответ: у нас есть «Максим», у них его нет».

Вдобавок всему миру памятна эпоха феодализма, когда несколько десятков воинов, закованных в броню и умело орудующих боевыми инструментами (от кинжала до копья), могли держать в повиновении немалую провинцию. Более того, такое положение устраивало и основную массу повинующихся жителей этой провинции: содержать этих воинов, конечно, весьма накладно, но всё же куда дешевле, чем самим время от времени бросать хозяйство и отправляться в бой, откуда можно ещё и не вернуться.

Не удивительно, что идея маленькой высокопрофессиональной армии в высшей степени соблазнительна и довольно регулярно обсуждается всерьёз — прежде всего самими профессиональными военными. Например, среди сторонников этой концепции был молодой офицер — тогда ещё не генерал, а капитан — Шарль де Голль. Он даже стал одним из творцов идеи чисто танковых войск, ибо они воплощали на новом техническом уровне всё ту же рыцарскую дружину в неуязвимой броне со всесокрушающими копьями.

Но историческая практика доказывает: маленькая высокопрофессиональная армия хороша против маленькой же, но низкопрофессиональной армии. Столкнувшись с большой — пусть даже не столь умелой — армией, она в конце концов стачивается об неё. А когда немногочисленные профессионалы подходят к концу, оказывается, что их просто некем заменить.

Например, немцы во Второй мировой войне сделали ставку на сравнительно маленькую, но очень высокоэффективную по техническим показателям авиацию с небольшим количеством пилотов — но прекрасно подготовленных. Но оказалось: этот организационный принцип, мягко говоря, не очень работает. В битве за Британию, где по другую сторону невидимой линии воздушного фронта были практически столь же немногочисленные, но так же хорошо подготовленные пилоты, Германия смогла причинить противнику серьёзный ущерб, но не смогла одержать победу. А на протяжении большей части Великой Отечественной войны Германия действительно располагала серьёзным перевесом над советской авиацией и по качеству самолётов, и по качеству подготовки лётчиков. Ас, налетавший ещё в авиашколе несколько сот часов, с высокой вероятностью побьёт противника, летавшего сто часов в аэроклубе на чисто учебных машинах, а на боевом самолёте пробывшего в воздухе всего часов 5–10, чтобы освоиться с базовыми приёмами управления. Но когда этот самый ас столкнётся с четырьмя начинающими лётчиками — ну, собьёт он одного-двоих, но попадёт под огонь оставшихся и тоже будет сбит. И когда у Германии кончился запас лётчиков с довоенной подготовкой, оказалось, что её система обучения лётчиков просто не рассчитана на восполнение этих потерь: под конец войны основную массу немецких лётчиков составляли такие же зелёные новички с несколькими часами налёта на боевом самолёте, как у нас в начале войны, — только у нас таких новичков было много, а у них мало. Тут уж не помогало даже то, что немецкие истребители летали несколько быстрее: наши машины были манёвреннее немецких, и наши лётчики научились использовать эту манёвренность — а немецкие новички не умели ни маневрировать, ни держаться в группе, ни даже оглядываться в поисках противника.

Думаю, что и в наши дни увлечение маленькой высокопрофессиональной, хорошо оснащённой армией возможно только до тех пор, пока драться приходится с заведомо слабейшим противником, не способным противопоставить этой армии ни армию, столь же хорошо оснащённую технически, ни армию, превосходящую численно. Если же хоть одна из этих возможностей появится, то маленькая высокопрофессиональная армия будет рано или поздно, легко или с большими потерями, но разбита.

Модная нынче безлюдная боевая техника — вроде беспилотных летательных аппаратов — тоже работает лишь против заведомо слабейшего противника. Если же вы пытаетесь действовать против действительно серьёзной силы, то эта сила сумеет и перехватить ваши радиосигналы, с помощью которых вы нацеливаете свои беспилотники (так случилось, насколько я знаю, пару лет назад в Иране), и создать собственные беспилотники, способные драться с вашими и уничтожать их.

В конечном счёте при столкновении сколько-нибудь сопоставимых войск всё опять упрётся в те же факторы, что работают с совершенно незапамятных времён во всей военной истории: сила духа воинов, дающая им возможность и противостоять хорошо обученному противнику, и хорошо обучаться самим, и сила духа народа, готового создавать и содержать таких воинов в достаточном количестве и снабжать их достаточно качественно.

Ну, а те, кто (как Соединённые Государства Америки на протяжении большей части своей военной истории) рассчитывает на безнаказанный расстрел безоружного противника с безопасного расстояния, рано или поздно натыкаются на противника, вооружённого и способного приблизиться к ним на опасное расстояние, и получают за свою самонадеянность надлежащее наказание.