О соотношении традиций и перемен

Среди наших обычаев и привычек в каждый конкретный момент существуют какие-то уже устаревшие

Общество меняется непрерывно.

Причины перемен можно перечислять во многих толстых томах. Поэтому ограничусь лишь напоминанием очевиднейшей из них, отмеченной ещё Карлом Хайнриховичем Марксом (1818.05.05–1883.03.14) — развития производительных сил. Причём эту причину мы привыкли считать движущей силой радикальных и потому сравнительно редких перемен — создания новых производственных отношений, то есть изменения всего экономического уклада. Но порождает она и  перемены существенно меньшие, а потому едва ли не ежедневные.

Ограничусь опять же единственным примером. Появление мобильной телефонии радикально изменило наш образ жизни. Мы стали значительно реже встречаться вживую, ибо можем больше вопросов согласовать по телефону. Нам стало труднее укрываться от разговоров. И так далее.

Поэтому можно даже не сомневаться: среди наших обычаев и привычек в каждый конкретный момент существуют какие-то уже устаревшие.

Скажем, в связи с вышеупомянутым распространением мобильной связи уже несколько раз сокращалось количество стационарных телефонов у «головы на ноге». Так сразу же после открытия 1971.01.03 прозвали памятник Виктору Павловичу Ногину (1878.02.14–1924.05.22) работы Алексея Петровича Шлыкова на станции метро «Площадь Ногина» (ныне «Китай-город») в Москве. Один из подземных вестибюлей этой станции кончается тупиком (он когда-нибудь превратится в переход на давно запланированную станцию «Маросейка» Арбатско-Покровской линии). У торцевой стены тупика стоит столбовидный постамент, а на нём — скульптурный портрет Ногина, изображающий только голову и плечи. Площадка рядом с этим памятником находится чуть в стороне от пассажиропотока, ответвляющегося по боковым лестницам в оба зала станции. Да и сам портрет, поднятый почти на три метра — удобный ориентир. Поэтому практически с момента открытия станции эта площадка стала одним из популярнейших в Москве мест встречи. Поэтому на ней установили восемь таксофонов, чтобы можно было, прибыв туда, позвонить тому, с кем назначена встреча, и сообщить: я уже на месте — можешь выезжать. Но теперь такие звонки идут почти исключительно по мобильной связи. Поэтому ещё лет 5–10 назад там оставили только четыре стационарных телефона, а недавно, проходя по вестибюлю, я заметил всего два (хотя, возможно, в спешке не обратил внимания на остальные). В другом популярном месте подземных встреч — коридоре, соединяющем кольцевую и радиальную станции «Комсомольская» — таксофоны вовсе сняли ещё на рубеже тысячелетий.

Понятно, подобных примеров можно привести очень много. Более того, можно не сомневаться: каждый из нас, тщательно проверив своё собственное жильё или даже собственные привычки, тоже найдёт в них немало устаревшего.

Но мы не можем не только заранее однозначно определить, что устареет в ближайшем будущем, дабы заблаговременно подготовиться к переменам, но даже бесспорно определить, что уже надлежит признать устарелым и отменить. Ведь многое вроде бы устаревшее появляется вновь на очередных витках развития, оказывается полезным и эффективным.

Так, ракетное оружие, массово употребляемое в первой половине XIX века, признано неэффективным уже во второй — с появлением нарезной артиллерии. Но в 1930-е годы началось возрождение реактивных систем залпового огня — в основном благодаря развитию сверхмассового снарядного производства во время Первой Мировой войны, что показало: высокий расход этого вида боеприпасов вследствие их низкой кучности меркнет на фоне возможности создать лёгкие и потому высокоманёвренные пусковые установки.

Более того, многие обычаи кажутся нам устаревшими просто потому, что мы не вполне понимаем причину их возникновения. Поэтому Фридрих Августович фон Хайек (1899.05.08–1992.03.23) в книге «Пагубная самонадеянность» особо отмечает роль религий в стабилизации общества. Они освящают устоявшиеся обычаи высшим авторитетом, препятствуя их изменению без явной и надёжно проверенной необходимости.

Как правило, что и почему устарело — выясняется только после накопления довольно объёмистого опыта. Поэтому ни в коем случае нельзя с ходу объявлять какой-то обычай устаревшим, даже если мы не понимаем природу его происхождения. Мы должны относиться к переменам осторожно и менять свою жизнь, так сказать, с оглядкой — быть готовыми к тому, что нечто, кажущееся нам устаревшим сегодня, уже завтра вновь окажется полезным.

Такая осторожность и медлительность организационно и психологически затруднительна. Приходится то и дело напоминать себе об её важности. Так что при всём понимании необходимости и неизбежности перемен я в последние годы куда чаще высказываюсь охранительски — как ни странно, как раз вследствие массового потока перемен, ибо не берусь однозначно гадать, какие из этих перемен к лучшему, а какие к худшему.