Общество

​Эра Говорухина

«Место встречи изменить» - тысячепроцентно и неподдельно культовый, хотя лучше сказать – народный

Нелюблю ярлык «культовый» - ибо изряднаячасть маркированного им либосамопровозглашено, либо титулованоспециально обученными простановкештампов людьми (многие сейчас помнят изнают, скажем, Елену Кондулайнен,«секс-символ СССР»?). Но фильм «Местовстречи изменить» - тысячепроцентно инеподдельно культовый, хотя лучшесказать – народный. И великая заслугав этом режиссера Станислава Говорухина,отмечающего нынче свое восьмидесятилетие.

Взявкачественный, достойный, но, будемоткровенны, не гениальный роман Вайнеров,Станислав Сергеевич кардинально егопереосмыслил и перепрошил. Дело не всущественных, но все же второстепенныхсюжетных линиях вроде судьбы ВариСиничкиной, которая в книге погибла, ана экране нет. Говорухин вдохнул в своедетище иной, отличный от книжного дух.«Эра милосердия» - пример гуманистическогопрогрессорского эпоса в стиле другихизвестных советских братьев-соавторов,Стругацких, только облаченного вдетективные, а не научно-фантастическиеодежды. В романе Жеглов и Шарапов почтинепримиримо, манихейски чужды другдругу, и вздорный тиран-самодур Жегловвидится следующей после бандитизма ипреступности вообще угрозой чаемойсветлой Эре Милосердия. А строить этуэру после победы над бандитами и Жегловымибудут правильные, прилежные, неуклонноверные букве закона Шараповы подводительством мудрецов-светочей свековой грустью в глазах, таких какМихаил Михайлович Бомзе с коммунальнойкухни. Для Говорухина же Глеб и Володя– оба носители Истины, точнее, разныхвзглядов на нее. Сначала они, действительно,антагонисты, но затем начинают вместеработать на общее дело, местами этосинергия, местами принцип «врозь идти–вместе бить». И победа над злом у нихобщая, пусть гибель Левченко и подчеркиваетпо-прежнему существующую разницу. Вомногом такому преображению Жегловобязан игре Высоцкого, но ведь играактера, да хотя бы его выбор на роль –тоже заслуга режиссера, верно?

«Местовстречи» - из числа тех лент, в которыхпри каждом новом просмотре и на каждомновом жизненном отрезке либо видишьчто-то, ранее незамеченное, либо замеченноеранее оцениваешь не так, как прежде.Например, только недавно я началосознавать, сколь малы были шансыШарапова в момент выключения света вподвале оказаться у двери с фотографиейВари, а не раньше или дальше нее. Болеетого, при новогоднем просмотре я уловилранее не отрефлексированную деталь –входя в подвал, Володя хотел быть вавангарде, но вынужденно пропустилвперед нескольких членов «Черной кошки».Элемент случайности возрос многократно,режиссером подчеркнуто, что Жегловдавал напарнику один шанс из ста – нои это больше, чем верная гибель. Примерже замечаемого всегда, но с годамиподвергнутого ревизии – эпизод, когдаЖеглов вручает свои и Шарапова продуктовыекарточки обворованной Шуре Барановой.Страдая недугом абстрактного либеральногогуманизма, от жегловской фразы «Кормидетей, солдаты нам еще понадобятся» якорчился, как черт от ладана. Нет, дескать,накормить ребятишек просто так, потомучто они цветы жизни, надо зачем-томилитаризм приплести. Постепенно яосознал всю правоту Глеба Егоровича…

Яркаякартина общественно-политическойэволюции Говорухина, наполняясь новымидеталями, тоже в разное время виделасьв разном свете. Активная поддержкаперестроечных реформ, фильм «Так житьнельзя», ряды сторонников Ельцина ибаррикады у Белого Дома в августе 1991года. Переход в оппозицию, вступлениев Демократическую партию России, гделидерами, помимо него, были НиколайТравкин и Сергей Глазьев. Левоцентристскаядепутатская группа «Народовластие» вГосДуме IIсозыва, поддержка Геннадия Зюганова напрезидентских выборах 1996 года. Блок«Отечество-Вся Россия» Лужкова иПримакова. Комплименты ГригориюЯвлинскому, именование его «надеждойроссийской оппозиции» и «единственнойреальной альтернативой Путину», затемвыдвижение собственной кандидатуры впрезиденты и жесткая критика лидера«Яблока» с употреблением афоризма«включаешь утюг – и там Явлинский».Подписание совместного с такими одиознымиперсонами, как Б.А.Березовский иА.Н.Яковлев, письма «Россия на перепутье».Наконец, вступление в ЕР, поддержкаПутина и даже руководство его предвыборнымштабом в 2012 году…

Этизигзаги выглядели крайне экстравагантно,напоминая порой детскую игру «лов», гдеучастники, убегающие от «лова», должныуличить момент и коснуться в определенномместе ладошкой стены, не оказавшись приэтом пойманными, кто не хлопнул илипопался – «водит» следующим. Казалось,что Говорухин предается этой забаве,причем его прикосновения к новымполитическим платформам стали постепенностоль мимолетными и пунктирными, чтонапоминали не прыжки из точки в точку,а сплошную левитацию. Бывшие соратники– например, Александр Проханов настраницах газеты «Завтра» - подбиралисравнения похлеще. Теперь, однако, вовсей совокупности перемещений режиссерапрослеживается логика. СтаниславСергеевич всегда придерживался не самыхстандартных для России воззрений,которые можно охарактеризовать каклиберально-патриотические. И все егопоступки, ошибочность и незрелостьмногих из которых была понятна сразу,а уж нынче-то ясна всем, включая юбиляра,умещались в рамки данной позиции.

Небольшоелирическое отступление. Десять летназад Путин в президентском посланииупомянул, что отечественные традициилиберализма и демократии не менее богатыи почтенны, чем у европейцев. ОбозревательА.Колесников пришел от этого в такойужас, что цитирование упомянутогофрагмента сопроводил тремя восклицательнымизнаками. Для доморощенных улавливателеймалейшего звукового колебания, исходящегоот заграничной княгини Марьи Алексеевны,высказанная президентом мысль былаанекдотом напополам с ересью. Но ведьПутин сказал правду! В допетровскойРоссии были и развитое местноесамоуправление, и высокий уровеньсудебной состязательности, и гибкаяправовая система, предусматривавшая,в частности, выборность старост, земскихсудей и дьяков и позволявшая оградитьчиновничий произвол, и, наконец, Земскиесоборы, в ходе которых представителивсех слоев населения, кроме крепостныхкрестьян, обсуждали ключевые вопросыгосударственной жизни. Не будет большимпреувеличением сказать, используясовременную терминологию, о существованиив России той эпохи гражданского общества.

Послепетровских реформ с либеральнымипринципами у нас стало интереснее,сложнее и парадоксальнее, что особенноярко проявилось через полтора столетияв споре западников и славянофилов.Славянофилы ругали бюрократическоеиго, душную и тягостную регламентациювсех сторон национальной жизни,насильственное навязывание чужихмироустройственных стандартов, порочныепрактики импортного абсолютизма, прямопротивоположного классическому русскомусамодержавию. Они отстаивали такиеклассические либерально-демократическиеценности, как свобода слова, собраний,печати, быта. Многие видные представителиславянофильства, например, КонстантинАксаков, проповедовали идею «минимальногогосударства», сосредоточенного восновном на обороне от внешнегонеприятеля. Формально же носившиелиберальный титул и наследовавшие идеямПросвещения западники, особенно поздние,были заядлыми государственниками.

Нет, нынешниенаши либералы тоже время от времяявляются таковыми – когда надо попроситьзащиты «от этой проклятой Конституции»,расстрелять из танков «восставшуюбольшевистскую сволочь» или же когдагосударство - украинское (грузинское,американское, ичкерийское, главное –нерусское и антирусское). Но удореволюционных совсем другая стать.Милюков яростно ратовал за аннексиюКонстантинополя и прилагающихся к немупроливов, пусть и по причинам скорееэкономическим, чем духовным. БорисЧичерин считал сильное государствоглавным и практически безальтернативнымлокомотивом реформ. Наконец, Петр Струвепоследовательно провозгласил идеалы«Великой России» и «Святой Руси», атакже объявил, что «исторические судьбы народов и государствнесоизмеримы с индивидуальной моралью».Бердяев даже утверждал, что Чичерин иСтруве совершенно неестественным длялибералов образом ставят государствовыше человека. Мысль эта небесспорна,но и небеспочвенна. Впрочем, этатизмлибералов имел вполне рациональноеобъяснение. Славянофилы опирались всвоей теоретических построениях на всетри составляющие уваровской триады,националисты более всего на народность,религиозные мыслители – на Православие.Либералы же, будучи добрыми христианами(во всяком случае, Чичерин и Струве,Милюкова отличала крайняя безрелигиозность)и конституционными монархистами, восновном уповали на Право, Свободу,Справедливость, Гуманность, то естькатегории, не опирающиеся на конкретныеинституты или социальные классы,следовательно, имеющие гаранта изащитника только в лице государства.Вот так славянофилы стремились защититьлиберальные принципы от государства,а западники видели в государстве какраз заступника этих принципов. Синтездвух обозначенных подходов был бы оченькстати.

Уточним- Россия в силу многих исторических идаже географических причин не была ивряд ли когда-нибудь будет странойполностью победившего либерализма,даже консервативного и патриотичного;короткие периоды 1917 и 1990-х годов уместнееназвать словом «анархия». Вместе с темконструктивное либеральное началокогда-то являлось одной из линий иполезных деталей национально-государственнойжизни. И Говорухин один из тех, ктосимволизирует это начало. Оно объединяетдва мировоззрения. Первая – жесткое,иногда жестокое, для которого Истина иСправедливость выше формальных процедур,разглагольствований и розовых соплей,его носитель не только Жеглов, но и геройдругого фильма Говорухина, пенсионер-мстительиз «Ворошиловского стрелка». Второе–обладающее кулаками, но ставящеезаконность, гуманность и человеколюбиепревыше всего, шараповское. К сожалению,фигуры, приватизировавшие в наши днизвание либералов, быть здоровойлиберальной закваской общества решительнонеспособны. От Шарапова, Чичерина иСтруве в них нет ничего, мало даже отФокса и Горбатого («даже» - ибо это хотьи злодеи, но сильные, волевые ихаризматичные), зато очень много отПромокашки, Кирпича, Ручечника иМаньки-Облигации. Вот и приходитсяГоворухину отдуваться за Глеба и Володюсразу. Сил, творческих и физических,дай-то Бог, хватит еще надолго. Многаялета,Станислав Сергеевич!