Будущее

Классовая борьба в наши дни. Навстречу Первомаю

Формы классовой борьбы бывают намного сложней, чем знали основоположники, но это не отменяет саму возможность классовой борьбы

Основоположники учения о борьбе классов Карл ХайнриховичМаркс и Фридрих Фридрихович Энгельс, как и всякие основоположники,рассматривали лишь основные черты исследуемого явления с тем, чтобы выявитьглавное, самое яркое. А дальнейшие уточнения любой теории — это дело рук ужеучеников.

В частности, понятие класса в целом — это понятие места вобщественном разделении труда, но такое место в общественном разделении трудасами Маркс и Энгельс рассматривали лишь самое-самое обобщенное. А именно — онирассматривали разделение на эксплуататоров и эксплуатируемых, тогда как внутрикаждого из этих двух родов деятельности можно выявить ещё множество болеедробных подразделений.

В частности, Маркс и Энгельс почти полностью проигнорировалипонятие рабочей аристократии. То есть тех эксплуатируемых, что имеютвозможность либо благодаря каким-то собственным достоинствам, либо благодарясложившимся обстоятельствам, получать доходы, сопоставимые с доходамизначительной части эксплуататоров. Между тем, именно расширение этого слоярабочей аристократии резко сокращает вероятность пролетарской революции,поскольку значительной части пролетатриев — а именно тем, кто попал в рабочуюаристократию, — есть что терять, кроме своих цепей.

Точно так же внутри класса эксплуататоров тоже есть довольнозаметные внутренние подразделения. Например, значительная часть моихполитико-экономических исследований последних лет опирается на изучениепротиворечий между торговцами и производственниками. В принципе и те, и другиев марксовом смысле представляют собою части единого класса эксплуататоров, ноих интересы родственны лишь пока и поскольку рынок растёт и на нём хватаетдоходов и для производственников, и для торговцев. Когда же рынок начинаетпадать, то противоречия между этими группами оказываются едва ли не остреепротиворечий между эксплуататорами и экплуатируемыми.

Кстати должен заметить, что эти две части классаэксплуататоров сами настолько чётко ощущают (даже если не осознают)противоречия своих интересов, что их различия уже институциализированы — тоесть те или иные политические структуры вполне отчётливо тяготеют либо кпроизводственникам, либо к торговцам, и, как правило, по каждой конкретнойструктуре такого рода можно довольно быстро определить, к кому она ближе.Например, в Российской Федерации практически вся деятельность экономическогоблока правительства опирается на теорию, разработанную когда-то в интересахторговцев, и, соотвественно, все сколько-нибудь здравые экономические идеиприходится проталкивать через силовой блок правительства. А, например, в Америкеуже по меньшей мере полвека (может быть, и больше, но за последние полвека явполне уверен) торговцы группируются вокруг Демократической партии, апроизводственники вокруг Республиканской. И эта институализация доказывает, чтореальная картина противостояния значительно сложнее, чем можно предположить наоснове чтения трудов самих основоположников.

И эта сложность реальной картины подталкивает многих кпредположению, что классовой борьбы в классическом марксистском стиле вообщеуже давным давно нет. А кое-кто даже уверяет, что её вообще отродясь не бывало,поскольку разные места в общественном разделении труда не отменяют сам фактэтого разделения, не делают какие-то конкретные места в нём в принципененужными, и значит, по мнению многих теоретиков, классовая борьба вообщеневозможна, ибо она бы привела к утрате самой возможности общественногоразделения труда. А в общественном разделении так или иначе заинтересованы все —ибо вполне понятно, что даже самые угнетённые в обществе всё равно, благодарясамому факту существования общества и благодаря самой возможности общественногоразделения труда, в конечном счёте живя в составе общества, не только делаютдля других, но и получают для других гораздо больше, чем могли произвести ипотребить в одиночку.

Да, такое рассуждение в целом верно, действительно все вобществе так или иначе заинтересованы в существовании и развитии всегообщества, заинтересованы в его устойчивости, поскольку только в устойчивомобществе можно наладить разделение труда — иначе, если общество неустойчиво, тозатраты сил на организацию разделения труда просто не окупятся дополнительнымзаработком в рамках этого разделения — всё это так. Но классовая борьба — этововсе не борьба за разрушение общественного разделения труда. Это борьба за егопереустройство таким образом, чтобы каким-то группам в обществе досталосьбольше, чем они получают в данный момент.

Более того, при определённых условиях, которые покаисследованы лишь в самых общих чертах, но несомненно возможны, можно произвестипереустройство общественного разделения труда таким образом, чтобы от этогопереустройства выиграли все, хотя и в разной степени. Собственно, сам Маркстоже исследовал именно такую возможность переустройства общества, способногопринести пользу всем без исключения, хотя, опять же, в разной степени.Классовая борьба станет в принципе невозможна только тогда, когда не будетвозможно такое переустройство общества, от которого кто-то существенновыиграет.

В принципе, такие варианты построения общества, недопускающие перестроения к чьей-то выгоде возможны, но, скажем, необходимые дляэтого чисто технические ресурсы станут доступны, по моим расчётам, только ксередине двадцатых годов, а исследования, необходимые для грамотногоиспользования этих ресурсов, вообще по сути только-только начинаются.

С учётом всех этих обстоятельств можно полагать, чтоклассовая борьба в обозримом будущем неизбежна. Другое дело, что классы мытеперь исследовали детальней, чем могли это сделать сами Маркс и Энгельс, мывидим различные любопытные варианты классовой борьбы, которые они подробно неизучали.

Например, значительная часть забастовок уже на рубеже XIX-ХХвеков совершалась не столько ради защиты рабочим своих интересов, сколькопотому, что параллельно с этим кто-нибудь из конкурентов бастующего предприятияобретал возможность переделить рынок. В частности, знаменитая бакинская стачканефтяников в 1902 году сопровождалась впервые в истории российских стачекуничтожением значительной части производственного оборудования, и кончилось этотем, что если до этой стачки первое место на мировом рынке экспорта нефтизанимала Россия, то после — на первом месте оказались Соединённые ГосударстваАмерики, а конкретно Рокфеллер, который в тот момент уже полностьюмонополизировал американскую нефтедобычу.

Точно так же есть серьёзные основания полагать, хотя нужныедокументы пока, видимо, ещё не найдены, что русские социал-демократы пополнялисвои партийные кассы в основном как раз благодаря таким «заказным забастовкам»,когда кто-то из конкурентов оплачивал проведение забастовки на предприятиидругого конкурента (а надо сказать, что забастовка — дело вообще довольнодорогостоящее, поскольку бастующим рабочим надо же как-то существовать, закакой-то счёт питаться в течение всего срока забастовки. Так вот: довольночасто конкурент оплачивал забастовку — не только рабочим, но ещё иорганизаторам забастовки, а конкретно социал-демократам — это политическоенаправление считало их главным способом борьбы и активно их практиковало. И вотс учётом этого к ним, собственно, и обращались за организацией забастовок.

Возможны и другие случаи такого рода. Например, события,сопровождавшие распад СССР, показывают, что не так уж сложно заставитьдействовать трудящихся вообще против своих интересов.

Так что формы классовой борьбы бывают намногосложней, чем знали основоположники, но это не отменяет саму возможностьклассовой борьбы — по крайне мере, в обозримом будущем.