Новый кризис

​Истинное лицо «сланцевой революции»: несколько пояснений

В последние недели медиа вновь вспомнили о сланцевой революции. К чему бы это

В последние недели медиа вновь вспомнили о сланцевой революции. Поскольку у многих наблюдателей в восприятии возникла за годы медиа-обсуждений серьезнаянеразбериха, в результате которойвопросы самой по себе нефте- и газодобычисмешались с биржевыми спекуляциями,торговыми войнами и сопутствующеймедиа-истерикой - для проясненияобщей ситуации былибы уместны и своевременны некоторые пояснения.

Пояснениепервое. Необходимо начать с того, что«сланцевая революция» с технологическойточки зрения таковой не является.Несмотря на то, что с 2009 года все деловыеСМИ пестрят смелыми заголовками о новыхтехнологиях добычи, в реальности ничегонового никто не придумывал. Горизонтальноебурение известно еще с 1980-х годов,гидроразрыв пласта начали использоватьеще раньше — в 1940-х. Но технологии этидостаточно дорогие, поэтому их использовалипри разработке в основном крупныхтрадиционных месторождений, где притокииз скважин существенно выше и стабильнеечем на сланцевых месторождениях и впересчете на единицу продукции получаетсяне так дорого. Использование же этих«новых» технологий в сланцевой добычестало возможным вследствие особыхусловий, в которых оказалисьсевероамериканские нефте и газодобытчики.Кризис 2008 года, в ходе которого цены нанефть упали более чем втрое, так же каки сегодня, практически остановилинвестиционную деятельность в отрасли.Что означает отказ от бурения, высвобождениекак оборудования, так и буровых бригад.В условиях США это усугублялось еще итем, что массово выводились из эксплуатациистарые скважины, и на рынок поступиломножество уже ненужного оборудованияс закрытых промыслов по низким ценам.Вкупе с относительной легкостью полученияразрешения на разработку недр этопривело к тому, что практически любойпредприимчивый человек мог зарегистрироватьфирму, купить дешевое б/у оборудование,нанять персонал и начать бурить, чащевсего используя инфраструктуру, созданнуюранее для разработки других месторождений.За счет этого удалось «вытянуть»достаточно дорогие в разработке сланцевыеместорождения. А быстрое восстановлениецен на нефть с конца 2009 года обеспечилокак раз тот самый «сланцевый бум».

Пояснениевторое. Сам по себе ажиотаж в бумагахсланцевых компаний, имевший место наамериканском рынке в 2009-2011 годах, вполнеукладывался в классическую грюндерскуюсхему и, в общем, тоже ничего из рядавон выходящего в себе не содержал. Притом, что в к 2016 году потери инвесторов(выражающиеся в «плохих долгах» сланцевыхкомпаний и напрасно построенных объектахтранспортной инфраструктуры) составили,судя по всему, не менее 100 млрд. долларовСША, это не самые крупные убытки. Скажем,«бумдоткомов» начала 2000-х по своиммасштабам был куда более впечатляющ,инвесторы тогда потеряли суммы напорядок большие, да и доллар 15-20 летназад был не тот, что нынче.

Пояснениетретье, самое главное. Что действительново всей рассматриваемой коллизиинеобычного, так это беспрецедентнаяценовая война между США и СаудовскойАравией, которую спровоцировал ростсланцевой добычи в Северной Америке.Как известно, в результате цены на нефтьрухнули на рубеже 2015-2016 годов ниже 30долларов за баррель, что больно ударило,в том числе, и по нашей экономике.Последний раз подобного масштабапотрясения на нефтяном рынке имелиместо в 1979-1981 годах, правда, тогда ценыросли, а не падали. Но и сюжет с ценовойвойной на поверку оказывается весьмазапутанным, ибо реализуется в принципиальноновых экономических условиях. Классическаяторговая война предполагает, чтопроизводители одной страны борются зарынки с производителями другой страныи победивший в виде приза получает чужиерынки сбыта, на которых он впоследствииможет вернуть потери от демпинга идругих затрат на ведение торговой войны.Но в данном случае дело обстоялосовершенно не так.

Во-первых, из-за специфики организации процесса добычи нефти. Нефтегазовые компании сегодня – это по сути «кошельки», не ведущие производственной деятельности, а осуществляющие привлечение финансирования, управление проектами, продажу полученной нефти и газа и, разумеется, контроль над активами. Большая часть производственных задач отдана на откуп независимым сервисным подрядчикам, которые проводят ГРР, бурение, организуют эксплантацию месторождений и т.д. На их долю приходится иногда до половины затрат по добыче нефти и газа. В России пока дело обстоит несколько сложнее, но на Ближнем Востоке везде (кроме, пожалуй, Ирана) данная схема преобладает. При этом сервисные компании чаще всего являются европейскими или американскими (крупнейшие: Shlumberger, Halliburton, Baker Hughes, для шельфовых месторождений это Transocean). Таким образом, понижение цен на саудовскую нефть напрямую сказалось на прибыли их европейских и американских подрядчиков.

Во-вторых, из-за специфики отношений Саудовской Аравии и США. Полученные в последние годы нефтяные сверхдоходы саудовцы тратили не только и не столько на внутреннее потребление, сколько на закупку американских вооружений и инвестиции в американские активы. Фактически «деньги из семьи не уходили». Поэтому понижение цен на нефть и газ имело негативный эффект для обеих сторон.

А если прибавить к этому косвенные негативные эффекты – снижение инвестиций в отрасли, падение бюджетных поступлений и т.д. то очевидно, что от ценовой войны проиграли абсолютно все. И более того – никакого серьезного передела рынка по её результатам не случилось. Саудовская Аравия серьезно растратила накопленные валютные резервы, но поставленных целей не достигла. Объяснение тут довольно простое: спрос на нефть неэластичен и мало зависит от цены. Кроме того, рынок нефти единый только на бумаге и физически заместить поставки бывает просто невозможно. Это кока-кола везде примерно одинакова, а нефти существует несколько десятков различных сортов, которые поставляются в строго определённые регионы, перерабатывающие мощности в которых приспособлены именно для «своей» нефти и переналадка их является делом дорогим и довольно сложным. Не говоря уже о газе, который вообще довольно трудно и главное очень дорого транспортировать.

В результате физические объемы и структура поставок практически не менялась, а к низким ценам ключевые игроки, так или иначе, приспособились. Россия, как известно, провела девальвацию, которая позволила, пусть и не без потерь, но стабилизировать и работу нефтегазового сектора. А США сохраняют олимпийское спокойствие – при наличии возможности напечатать сколько угодно долларов проблема плохих долгов сланцевых компаний неразрешимой не выглядит. Поэтому США в принципе не против продолжить банкет и устроить вторую серию ценовой войны. Судя по тому, что начиная с января 2017 года, среди трейдеров опять упорно ходят слухи о продолжении, или вернее сказать, втором этапе «сланцевой революции» нас ещё может ждать новый поворот сюжета. Правда у Саудовской Аравии уже запал видимо не тот, что прежде, но кто его знает – вся история нефтяных кризисов свидетельствует о том, что разворачиваются они, прежде всего, по глупости лиц, принимающих решения. Возможно, так случится и на сей раз.

Так или иначе, но уже сейчас очевидно, что «сланцевая революция» и последовавшая за ней ценовая война оказались довольно бесплодными. Низкие цены на нефть неоживили мировую экономику, не привелик переделу рынков, а лишь добавили седыхволос абсолютно всем причастным инепричастным. В этом отношении этаистория похожа на вторую Иракскую войну,которую все традиционно считают «войнойза нефть», но если начать разбираться,то окажется, что нефтяники на этой войнескореепотеряли, нежели приобрели. Впрочем,в эпоху гибридных войн (и вообще гибридноговсего), наверное по-другому быть уже ине может.