На экранах

Чужие по-советски. Ретро-рецензия на фильмы «Город Зеро», «Убить дракона» и «Не покидай»

Три фильма-одногодки, легализовавшие катастрофу

Уважаемыечитатели!

Впринципе, конечно, мало кто внёс вкрушение советского строя вклад,сравнимый с вкладом шосткинского ПО«Свема».

Шутка,конечно. Но не совсем. Младшему поколениюэто зловещее название, наверно, ничегоне говорит — но именно ему мы обязанытой гнетущей коричневато-жёлтойатмосферой отечественных фильмов1970-1980-х годов, которая сегодня выглядитвинтажной эстетикой. Тогда это былобычный, естественный цвет киноплёнки,выдававшейся тем легендарным производственнымобъединением.

Я неуверен, что все три картины 1989 годавыпуска, о которых хочется поговорить,были сняты именно на шосткинскую плёнку.Но психологический цвет всех трёххудожественных фильмов был очень, я бысказал, свемовский.

Есливам интересно, почему я объединил всеэти фильмы в одной рецензии и какое ониимеют отношение к катастрофе предыдущегонашего жизненного уклада — давайте обэтом поговорим.

...Итак,на дворе 1988-1989 годы. Ещё мало кто в курсе,но советские граждане уже живут всырьевой державе (нефтепродуктысоставили половину экспорта СССР к 1987году, резко скакнув по сравнению ссемидесятыми). И притом — в державеочень бедной (цена на нефть рухнула посравнению с началом 80-х втрое-вчетверои болтается между 10 и 20 долларами забаррель). И притом — в державе, в которуюуже пару лет относительно легальнопадают откуда-то из непознанногоостального мира потребтовары, дажешкурки от которых становятся предметомгордости и культа (кто сам не помнитстены панелек, богомерзко инкрустированныебанками из-под хайнекена и картонкамииз-под мальборо, тот может спросить уродителей).

По рядуочевидных причин (кинофестивали,гастроли, совместные проекты,коллеги-иностранцы) мало кто имел ккультовым ништякам из мира культовыхништяков такой доступ, как творческаяинтеллигенция СССР. Редко какой народныйартист, режиссёр или сценарист ходилив продукции фабрики «Большевичка».Собственно, думаю, ни один не ходил —тусовка бы не поняла. В ходу этого классабыли джинсы настоящие американские,костюмы белые траволтовские, очкисолнечные итальянские и всё такое.

Так вот.Как мы уже с вами вспомнили, даже шкуркиот чужого в бедной стране в тот странныйпериод были предметом культурногопоклонения. Скажу больше: в странныйтот период шкурка не просто заменяласодержание — а во многом им и была.

И поэтомутворческие граждане, упакованные(неслучайно это слово начало означать«обеспеченные» именно в последниедесятилетия СССР) в заграничное, —просто физически и психологически немогли ощущать себя частью окружающегоих общества. Они чувствовали себя,конечно, чужаками за редким исключением.И наблюдая, как общество, наблюдаемоеими со стороны, беднеет и поклоняетсяих шкуркам — они синхронно, не сговариваясьи вряд ли отдавая себе отчёт, выдалипулемётную очередь фильмов о пришествиичужаков в абсурдный мрачный край.

Изкоторых я выбрал три фильма-одногодки.

«Убитьдракона».В безумный город, населённый мрачнойзапуганной массой, пешком являетсяактёр Абдулов (главный траволта илихорадка субботнего вечера позднесоветскогоэкрана). Он сталкивается с отчётливопротиворечащими всякой логике ичеловечности поступками местных, доходитдо главного как бы, трёхглавого актёраЯнковского, - и зарубает его (за кадром,по причине слабости тогдашнихспецэффектов). Но в действительностиничего у него не выходит, и город неосвобождается, и дракон Янковский вскореиздевательски воскресает, потому чтонарод такой.

«Городзеро».В безумный город, населённый отчётливосъехавшими гражданами, на поездеприезжает обычный человек Филатов (натот момент — не только секс-звезда из«Экипажа», но и автор бунтарскогохита-1987 «Сказ про Федота-стрельца»). Онсталкивается с отчётливо противоречащимивсякой логике поступками местных, впопытке отстоять свою нормальностьдоходит до гнезда руководителей (неттам никакого гнезда, как выясняется,просто люди как смогли приспособилиськ безумию, навязанному городом) и,послушавшись совета «последнегосоветского человека-прокурора», бежиткуда глаза глядят на лодке без вёсел.

«Непокидай».В безумный город, населённый запуганнымии нарочно съехавшими гражданами, накарете прибывают весёлые кукольники,прихватившие по дороге нечто вроде ЛьваНиколаевича Мышкина, и встречают тамбрата по разуму — немого подкидыша,который, впрочем, оказывается запуганнымпринцем. Кукольники везут с собой бомбу— в виде розы, аромат которой действуеткак пентотал на стероидах, то есть всевокруг, вообще все, начинают говоритьправду. За исключением одного-единственногоглавного злодея, он же Л.П. Берия изпозднесоветского «Огонька», он жеканцлер, у которого насморк. Канцлерсначала сообщает, что после установлениявсеобщей правды будет катастрофа, затемпочему-то пытается застрелить розу, нопромахивается в девицу, и все поют.

...Чтообъединяет все эти картины, уважаемыечитатели?

Правильно.Их объединяет единый мотив пришествияимпортных правдивых чужаков в нищебродскуюи лицемерную советскую действительность.

В первомслучае мы видим героя, который пытаетсяграждан из этой действительностиосвободить — но терпит крах. Во второмслучае мы видим уже не героя, а так,персонажа — который никого не пытаетсяосвободить, а сам жаждет освободиться,и которому это удаётся только путёмбегства.

И именнопоэтому нам наиболее интересен третийслучай. Потому что режиссёры МаркАнатольевич Захаров и Карен ГеоргиевичШханазаров были слишком умны и в описанном1989 году находились в слишком хорошейтворческой форме, чтобы слишком выдатьв своих фильмах коллективное бессознательноеи дать своим фильмам рассказать о том,о чём не хотели рассказывать сами.

А вотЛеонид Алексеевич Нечаев (режиссёр«Буратино» и «Красной Шапочки») никогдатолстовски не довлел над своимипроизведениями. Он был силён другим —давал проявить лучшее занятым в егофильмах актёрам, поэтам и композиторам.Из-за чего даже лучшие его сказки — это,по большому счёту, «интермедии междупеснями». Песни же создавались монстрамикалибра Энтина, Крылатова и Рыбникова— и поэтому забивали собственно действиенапрочь.

Так вот.В «Не покидай...» из-за не слишком жёсткойрежиссёрской руки пробралось столькослучайных признаний, что эту «музыкальнуюкафку» можно считать едва ли не самымправдивым фильмом рубежа перестройкии развала.

Что мывидим в этом не слишком цельном и неслишком умном, строго говоря. фильме?

Мы видим,что злодей и берия Канцлер в пенсне —это, на всякий случай, единственныйчеловек в кадре, который реально пашетна своей должности.

Мы видим,что главный как бы положительный герой— заколдованный, то есть запуганныйпринц — есть беспомощное существо,только и способное, что взять гитару испеть пожертвовавшей собой во имясвободы девице отличную песню.

Мы видим,что компании циркачей-кукловодов спентоталовой бомбой оказывается нечеговозразить даже на максимально обезвреженный(стараниями сценариста) монологповерженного злодея, поясняющего, какойсейчас начнётся трындец после срывавсех покровов. Что они ему отвечают наего (стараниями сценариста) не самыесильные аргументы? «Ужас как напугал,пф».

Иокунаются в предположительно прекрасноедальнейшее.

Какимоно оказалось в действительности —каждый, кому сегодня больше тридцатишести, может рассказать кажжому, комусегодня меньше тридцати шести. Нам свами переживать эти годы недосуг. Наминтересно другое.

А именно:

Прошли,блин, годы.

Всястрана успела одеться в чужое, обсмотретьсяи обожраться и обслушаться чужим. Всястрана (кто хотел) успела прочестьзапрещённое ранее, выучить все языки,разъехаться и вернуться (кто был нужендома и хотел там оказаться).

Атворческая интеллигенция почему-топо-прежнему воображает себя Чужими. Ис дичайшей любовью помещает свои альтерэго в фильмы-книжки-всё такое. Оправданоэто или не оправдано. Оно всё воображаетсебя барами, непонятыми инопланетянами и прочимиредкими формами жизни.

И этоуже не оправдать джинсами.

Это уже,уважаемые читатели, просто довольногнусная привычка, передающаяся понаследству и заключающаяся внедобросовестном понимании своихпрофессиональных обязанностей гражданами,носящими звание русской творческойинтеллигенции. Которые воображают,будто их задача — не рассказыватьадекватные коллективному сознаниюсоотечественников истории, а по-прежнемув ужасе от них отшатываться.

И естьмнение, что вылечить нам с вами это никакневозможно. Можно лишь поддерживатьтех, кто понимает свою задачу правильно.