— 29 мара, 2024 —
 
Новый кризис

Что меня печалит в "прямой линии"

«Прямая линия с В.В.Путиным» в какой-то степени вещь страшная, заползающая под рукава экзистенциальным холодком

«Прямая линияс В.В.Путиным» в какой-то степени вещьстрашная, заползающая под рукаваэкзистенциальным холодком. Если «ходоки»идут до президента с вопросами, прямоскажем, мелкоскопическими о перевалкеугля и закрытии свалки, то создаетсяжутковатое ощущение, что в государственичего не работает. И по-прежнему, доБога – высоко, а до царя – далеко. Итолько тем, кто «сподобился» пройти этодалеко, удается по манию державной рукиустроить оживление среди губернаторови прочих непосредственно ответственныхза скрипящую на зубах угольную пыль.

От всего этоготворящегося в прямом эфире «волшебства»делается тоска. И даже – цинга. Послевыключения микрофона вновь подернетсятиной и ряской омут народного бытия,чтобы через год вновь взбаламутитьсяредкими пузырями жизни.Нереализованныйзапрос на справедливость, на поступательноеи непрерывное разршение насущных бедне в прямом президентском эфире, а вкабинете «шаговой доступности», -нешуточная игра с огнем. Каждая «Прямаялиния» - красочный мазок к портретустраны, где правит магия, а не труд иответственность.

В те же моменты, когда страной не правит магия, ей правят,зачастую, трусость и формализм. И неважно,какая из трех властей, вершит свои полномочия. Даже если это та власть,которой предписано действовать наначалах справедливости и к носителямкоторой предъявляются «повышенныенравственно-этические требования».Ивот человек с повышенныминравственно-этическими требованиями,прямо заявляет: «Я вам сейчас вынесурешение, а его отменят». Этим человекомдвижет страх, страх по-человеческипонятный, малодушный, расчетливый. Вэтом страхе – побег от ответственностии полукомичное-полутрагическоенесоответствие всему этому возвышенному,почти ритуальному антуражу с шелестомчерных мантий и стуком деревянныхмолотков.

В итоге¸ походза справедливостью превращается в гонкуза неотменяемыми решениями, ценностькоторых состоит исключительно в «палочке»в отчетности, а проблема не разрешаетсяпо существу.

В целях исполнения«линии партии» по наполнению бюджета,суд вынесет решение о взыскании налоговойнедоимки, не особо вникая в подробности,следуя формальным принципам. Есливникать и действительно разбираться,потребуется много времени, и тогда будутнарушены судебные сроки. За это могутдепремировать. А если разрешать делапо справедливости и экономическойлогике, то решение может не устоятьвышестоящих инстанциях. И тогда судьямбудет сложно рапортовать об «устойчивостирешений судов». За это тоже могутдепремировать. Сторонам процесса жеостается только с горечью констатировать,что если «упустил» на первой инстанции,то вероятность «нагнать» в инстанцияхвысших – не превышает десяти процентов.

Конечно,формальное отправление правосудия,кроме трусости и хождения по накатанному,можно объяснить загрузкой судей. Но, втаком случае, зачем такое правосудиенужно, если количество рассматриваемыхдел в день превышает возможностичеловеческого организма?

В гонке засоблюдением пресловутых сроков творятсяи вовсе дивные дела. За одно заседаниевыносятся решения по сложным делам, асудья в этом же самом заседании спрашивает:«Как называется вот этот ваш документ?»Из этого следует, что он его впервые вэту самую минуту видит, а документеполсотни листов. И весь маскарад смантиями и флагами над председательскимкреслом превращается в фарс.

Может быть,тогда, чтобы не погружаться в этотбессмысленный и безвыходный позор, иоставить магию, если по-другому неполучается?

Выделитьспециальный президентский канал, гдев прямом эфире будут твориться непрерывныеи нескончаемые чудеса. В этом случае,вероятность выудить справедливость захвост будет даже выше, чем отменитьнеправосудное решение в вышестоящейсудебной инстанции. И даже бюджетнаяэкономия получится, и займется зарявсеобщего счастья.

Но не все бы мне«хаханьки», жить-то нужно каждый деньи не в ожидании чуда, а в ритме нормальнойработы государственных институтов. Инужно что-то менять.