— 28 мара, 2024 —
 
Будущее

Будет ли мобилизована Россия

Без «калибров», «армат» и гиперзвуковых ракет эффективного политического и экономического суверенитета не достигнешь

18марта 2018 года Владимир Путин с разгромнымсчетом победил на выборах. Реальныйже выбор был сделан 4 года назад. 18 марта2014 года был подписан договор о принятииКрыма в состав Российской Федерации иплоский мир рухнул. Россия вернулась вмировую Историю и вернула Историю вмировую повестку. 2 года спустя назаседании президиума экономическогосовета Алексей Кудрин попросил Путинаснизить геополитическую напряженностьради развития экономики и получилжесткий ответ: «Россия торговатьсуверенитетом не будет». Дело за малым:надо понять, с чего начинается Родинаи где она заканчивается? Проще, чтоозначает суверенитет в современноммире.

ИДЕТВОЙНА ХОЛОДНАЯ

Парадоксально,но заступая на четвертый по счетупрезидентский срок, Владимир Путинвынужден начинать все сначала (с нуля).Дело даже не в том, что элита отстроенане по интересам (идеологически), а попринципу фаворитизма (вертикаль власти),парламент не отражает социальныйландшафт (система обратных связей),кабинет министров девальвирован(институт проектного управления), акрупный бизнес мечтает о временах, когдародиной можно было еще торговать (возвратв систему мирового разделения труда).

Обнулениестартовых позиций России продиктованоне внутриполитической пустыней, анабором внешних угроз. ПрисоединениеКрыма и ответные санкции обозначили(сделали видимым) новый геополитическийрубеж. НАТО с ПРО-ракетами вплотную(впервые со времен Карибского кризиса)у границ РФ. На западных рубежах создансанитарный кордон с участием (впервыев истории) Украины. Это актуализировалновую военно-политическую доктринуРоссии, которая стала поводом для санкцийна длительную перспективу.

Западныймир вернулся к стратегии изоляцииРоссии. Контроль над национальнымрежимом сбережений и инвестиций в 90-егг. мы сами (добровольно) отдали конкуренту.А сегодня США повесили на финансовыйрынок замок и опломбировали его. Ктехнологиям доступ тоже перекрыли,теперь он возможен только в видепромышленного шпионажа. Формальнуюмодель (нормы и правила) доступа к общему,как нас уверяли, рынку сменил принципиальныйподход (политика целесообразности инацбезопасность).

Амбициипроявлены. Семена недоверия посеяны.Возврат к прежнему формату PaxAmericanaневозможен. Институтнационального государства (Китай, Индия,Россия) сумел восстановить конституирующуюроль в экономике, консолидировалвнутренние ресурсы и политическиотстроился от принципов «вашингтонскогоконсенсуса».Открутить ситуацию до момента крушениясоцлагеря и развала СССР тоже невозможно.После атаки на ВТЦ в 2001 году США сожглимосты, разрушив серую зону междуразличными экономическими моделями(офшорная система).

Общаяпричина невозможности возврата в прошлоезаключается в том, что ни один из этихсценариев не обеспечит активами долг,накопившийся в мировой экономике запоследние 30 лет и номинированный вдолларах. Фондовый рынок не выдерживаетдавления обязательств, вздуваясьфинансовыми пузырями. Отсутствие единогоподхода к будущему мировой экономикинеизбежно ведет мир к географическойсегментации, социальным экспериментам,гибридным войнам, стагнации и падениюобщего уровня жизни.

Втаких условиях ставка на снятиесуществующих санкций и отказ США отних, как способа конкурентной борьбы,в будущем выглядит прекраснодушнойфантазией. Межстрановое мирноесосуществование возможно только в видесилового паритета, а конкуренцияполитических стратегий реализуетсятолько в виде войны (холодной илигорячей). Было бы ошибкой считать, чтоСША потерпели поражение, а проектфинансовой глобализации окончательнорухнул.

Своюконкурентную стратегию англосаксыреализуют хоть и с переменным успехом,но "в долгую". Победа Трампа («СделаемАмерику вновь великой») и Брекзит - этоне проигрыш, а переход к позиционнымбоям (откатились на время). Исходитьнадо из того, что в истории с санкциямиприсоединение Крыма является поводом,а сами санкции – способ долговременногосдерживания России (один из элементовхолодной войны).

Тутвстает очень важный вопрос о наличии уРоссии контрстратегии - при очевиднойстратегии «коллективного Запада» наее изоляцию. Вопрос этот или традиционнозакроют мантрами о теории заговора иконспирологии (продолжение инерционногосценария развития), или его придетсярешать (мобилизационный сценарий).

Суверенитет– это не декларация или самоощущение(состояние души). Это историческаяпроектность, система ценностныхориентиров и механизмы ее защиты(экономический, военно-политическийсоциальный, технологический и т.д.). Этоспособностьзаверстатькультурный код вэкономическую стратегию (осметить),легитимизировать ее через дискуссиювнутри страны и защитить от агрессииизвне, сделав привлекательной длябольшего числа субъектов мировогорынка.

Инымисловами, историческая проектностьреализуема только при наличие своеговнутреннего кредитного механизма(капитализация) и широкой социальнойбазы, включая политический класс ибизнес-элиту (институализация согласия).Это два главных вызова России. Двеключевые задачи, которые ВладимируПутину необходимо решить в обязательномпорядке. Иначе ручной режим потребуетот президента сначала пристрастится ккурению трубки, потом отрастить усы, атам и до шинели один шаг…

МЕЖДУЗАПАДОМ И ВОСТОКОМ

ПрисоединивКрым, Россия сделала политическую заявкуна новую идентичность (национальныйпроект). При этом эмитент национальнойвалюты сохраняет двойной(полугосударственный/полукоммерческий)статус и двойное, по факту, подчинение.Все публично озвученные планы помодернизации национальной экономикиувязаны с экспортной выручкой (зарплатнаялогика) и возобновлением доступа кмеждународному рынку капитала (менеджментсреднего звена).

Впубличном пространстве широко циркулируютвсего две конкурирующие стратегииразвития России. Одна принадлежитСтолыпинскому клубу (Титов), вторая –Центру стратегических разработок(Кудрин). Обе не выходят за пределыкосметического ремонта экономики,которая с трудом выжила после 30 летхаоса. Обе, так или иначе, рассчитываютна то, что «заграница нам поможет». И вэтом смысле конкурирующими они неявляются.

Еслипрямо трактовать основной тезис программыКудрина, то смысл ее очень простой: естьзападный проект, в котором у России«зависли» немалые средства, поэтомусобственный проект России не нужен идаже опасен. Проект Запада принципиальнооткрыт, для присоединения, надо всеголишь обменять экономику на политику.«Снизим геополитическую напряженность»и покаемся, и нас поймут и простят.

Оппонентывозражают: двигаться вперед надо вместес Китаем. Фактически, они согласны сКудриным в той части, что России не нуженсобственный проект – слишком невзрачнозадние российского капитализма на фоненебоскребов китайского коммунизма.Заниматься собственной проектностьюхлопотно (встает вопрос личнойответственности за конкретные показатели),реализовывать ее тяжело, а в условияхотсутствия внутреннего кредита –невозможно.

Столыпинскийпроект начинается и заканчивается нафинансировании внутреннего рынка пообразу и подобию количественногосмягчения, с целью поддержки «малого исреднего бизнеса» (зависает междуЗападом и Востоком). Заигрывание сосредним классом и господдержкой насистемность не тянет. Для западногопроекта слишком много государства, длякитайского наоборот – не хватаетстратегического партнера (малый исредний бизнес на это роль никак негодятся).

Обесхемы (западная и восточная) позиционируютсебя внутри чужой модели развития внадежде капитализировать экономикустраны на конкурирующей площадке засчет конкурентных институтов (закрытыестатьи бюджета на новейшие вооружениясуществуют как изъятие из общегоконтекста). Уэтой логики есть свое объяснение.

25лет страна жила в убеждении, что существуетнекий нейтральный рынок капитала итехнологий, а конкуренция – это путь кгармонизации всеобщих интересов и«вечному миру». По инерции мы все ещенадеемся прокатиться на чужом поездеза чужой счет. При этом любой бизнесмензнает, что конкуренция – это всегдавойна, мир в которой возможен толькопри наличии суперарбитра.

Впоследнее время много шума вокруг«Национальной технологической инициативы»и «цифровизации» как новых механизмовкапитализации российской экономики.Герман Греф называет это притоком денегиз ниоткуда. Инновационные энтузиастыкак-то забывают, что для «цифровизации»экономики необходимо не только первое(собственно, цифра), но и второе –экономика.

Безполноценной промышленной политики НТИи «цифра» вместо роста национальнойкапитализации принесут кратный ростактивности на фондовом рынке (приватизацияпо примеру 90-х гг.). Что здесь подкупает?Ситуация узнаваемая и легко конвертируемая.Все тропинки протоптаны, все дорожкихожены. На теме приватизации «выросла»большая часть экономического блокаправительства России.

Вотсутствии экономической стратегииправительство симулирует активность(прогнозы курса доллара и цен на нефть),углубляя ключевые зависимости идиспропорций России в отношениях сЗападом. Главная диспропорция – рентныйхарактер российской экономики.

Всложившейся на сегодня конфигурациимирового рынка Россия занимает ресурсныйсегмент (низовой уровень в системесоздания добавочной стоимости). Это непозволяет говорить о новом «железномзанавесе». Подобный сценарий приведет,скорее всего, не к новому цивилизационномупроекту, а к «северокорейскому» вариантуэкономического рудимента Поднебесной.

Вусловиях, когда два ключевых центрамировой экономики (США и Китай) нацеленына строительство самостоятельныхпроектов, Россия может рассчитыватьтолько на кооперационный проект. Свойшанс на индустриализацию мы ужеиспользовали вначале прошлого века,когда Россия соединила колоссальныеобъемы дешевых трудовых ресурсов(крестьянство) с энергетическимиресурсами (план ГОЭЛРО).

Главныйриск кооперационного проекта – изоляция.Строить его надо на критическихзависимостях Запада и Востока от России(природные ресурсы) и создании на ихбазе механизмов, делающих изоляциюстраны недопустимо для них затратной.А развивать на этой основе следуетинтеллектуальный ресурс (инженерныйпотенциал у России по-прежнему один изсамых высоких в мире). Сегодня в такойтрактовке задачу никто не ставит.Дискутируется она только в спорахнебольшой группы экспертов, которые вправительственный шорт-лист не входят.

МЫНАШ, МЫ НОВЫЙ МИР ПОСТРОИМ

Дажелогика «чистого экономизма» неизбежноприходит к логике консолидациивсего хозяйственного комплекса(государство как солидаристскийинститут). Здесь надо понимать, что сутьлиберального проекта глобализациизаключается не в поддержке рынка, а вотказе от национального государства(денационализация) как способа обеспечениястратегии – перераспределение совокупныхиздержек и ключевых рисков (инвестиции,торговля, медицина, образование, режимбезопасности и т.д.).

Прощеговоря, без «калибров», «армат» игиперзвуковых ракет эффективногополитического и экономическогосуверенитета не достигнешь (свободыпринятие решений без силовой поддержкине бывает). Контроль над контуромнациональных ресурсов невозможен поотдельным параметрам, а только черезбазовые солидаристские институты. Ещепроще, капитализация национальнойэкономики означает социальный консенсусвокруг общей стратегии развития(институциональное оформление).

Ключевыммеханизмом глобализации (десуверенизация)являлась девальвация долгосрочныхфондов с последующей и/или параллельнойдискредитацией системного регулятора(государство) как субъекта ответственнойдеятельности (делигитимация черезкоррупционные схемы). Следующим шагомвполне логично выглядела заменанациональной институциональной средына внешнюю.

Отсюдавывод, что обратный процесс (суверенизация)должен строится на восстановлении вправах системного регулятора. Государстводолжно вернуть себе право и способностьсамостоятельно формировать долгосрочныефонды (программы) и определять порядоких применения (реализация).Речь о готовности и возможностигосударства разработатьсистему долгосрочных целей общенациональногохарактера, развернуть их в проект истрого придерживаться проектной логики.Цели эти не могут ограничиваться одним(пусть даже и 6-летним) электоральнымциклом.

Собственно,именно об этом Владимир Путин сказална встрече с сопредседателями своегопредвыборного штаба сразу после оглашенияитогов голосования, когда заявил, чтоего приоритетами будут два направления:внутренняя политика и экономика.Рассматривать сегодня эти два параметрапо отдельности нельзя. Новая модельглобального миропорядка строится наинституциональном лидерстве политическойсистемы, ане на автономности частных предпринимателей.

Сегодняпринципиальным фактором для страныявляется не то, что она остается рентнойэкономикой, а то, кто и как эту рентуделит. Как деньги поступают (и поступаютли) в конкретные проекты. Если рентойбудут распоряжаются рыночные субъекты,которые решают вопросы собственногобизнеса, которым нет дела, кудаинвестировать и кому эти инвестицииприносят благополучие, то страну ждутсоциальные потрясения.

Этоне эксклюзивный российский вызов, нечисто российская интеллектуальнаяконвульсия. Это мировой тренд. Дляосознания этого, достаточно ознакомитьсяс предвыборной программой Трампа илипослушать последние выступления ТерезыМэй, особенно по Брекзиту.

Развернутаяв экономический проект долгосрочнаястратегия подразумевает наличиеответственных субъектов ее реализации.Малый и средний бизнес с прогнознымгоризонтов в 2-3 года, как уже отмечалосьвыше, на эту роль не годится. Надопереходить от дробления промышленностина рыночных субъектов к консолидациипроизводственных цепочек в кластерыпо примеру советских производственныхобъединений. (Если советский примеркоробит сознание, то стоит посмотретьна принципы работы «Самсунга», «Тойоты»или «Боинга»).

СегодняКитай, Россия и Индия строят своесотрудничество через крупные госкомпании,которые выступают агентами национальныхинтересов. Именно это обстоятельствоставится им в вину западными партнерами.При заключении контрактов они исходятне столько из размера собственнойприбыли, сколько из эффектов, возникающихдля всего хозяйственного комплексастраны, а в долгосрочной перспективеэто является очевидным конкурентнымпреимуществом. Госкомпании защищаютсвой статус не перед глобальным рынком,а в глазах государства.

«Роснефть»,«Газпром», Ростех, GeneralElectric,Airbus,Ruhrgas,ExxonMobilи CNPCстановятся реальными творцами истории.Крупным корпорациям суждено определитьбудущее мировой экономики. Грядет эпохаструктурных мега-сделок, конкуренцияиз корпоративного сектора вышла вмежгосударственное пространство,принятие ключевых бизнес-решенийпереместилось на уровень первых лицгосударства.

Вусловиях рентной экономики это создаетдополнительные политические риски, таккак стоимость природных ресурсов(«национальное достояние») не воспринимаетсяобществом в качестве предпринимательскогодохода. Снимать эти риски можно толькополитически, через ответственнуюсоциальную политику и открытую риторику(диверсификация ответственности).

Главное,что необходимо здесь понимать, это то,что в условиях санкций открытая экономиканевозможна. Такая открытость ведет квымыванию из страны средств, утечкемозгов и потере финансовых авуаров.Капитализация на бешеных приватизационныхденьгах закончилась, тема национальныхТНК на западных рынках закрыта.Инвестировать свои деньги в западныйпроект Россия (Китай, Индия и т.д.) можеттолько на условиях самого Запада.

Укреплениеполитического влияния через экономику,а не наоборот – растворение политическойсубъектности в общем рынке, являетсяцелью любого национального проекта. Вэтой метрике просьбу о снижении уровнягеополитической напряженности можнотрактовать только как желание экономическихинститутов покончить с самостоятельнойполитикой России. И тут ничего удивительногонет. Именно под эту задачу (встраиваниев глобальный рынок и адаптация политическихинститутов к его условиям) российскиеэкономические институты и создавались.

Сегодняздесь проходит водораздел. Искрит междуполитической установкой на суверенитети экономической на его ликвидацию. Этонеобходимо для себя жестко отфиксировать.Здесь настоящий выбор, и не только дляРоссии. Осознает ли это вновь (с нуля)избранный президент России? Мы этопоймем в самое ближайшее время. Многоестанет понятно по первому кадровомурешению – назначению главы кабинетаминистров Российской Федерации.